— Это мой дорогой супруг! — объявила она, приблизившись ко мне. — Видите ли, он задержится на работе гораздо дольше, чем предполагал, и поэтому не будет ночевать дома. Он переночует в отеле, недалеко от конторы, так как не хочет беспокоить меня. Если бы я захотела побеспокоить его и ту тварь…

Она схватила бокал и швырнула его в телефонный аппарат. Бокал не достиг цели, разбившись о край бара.

Мелкие осколки рассыпались по ковру.

— Налейте мне еще, Эл.

Я подчинился. Натали подняла бокал и продекламировала:

— Я отдаю тебе Лоуренса Куля, этого благородного и заботливого мужа. Я дарю его тебе или другой твари, которая не побрезгует этим вероломным ублюдком!

Я вовремя схватил ее за руку, не дав второму бокалу разделить участь первого.

— Я беспокоюсь не о посуде, — мягко пояснил я, — а о божественном напитке, с которым вы обращаетесь столь небрежно.

Натали немного успокоилась. Через несколько секунд она улыбнулась:

— И с какой стати я так переживаю из-за Лоуренса?

Извините, Эл. Кажется, первый пункт в» Книге хорошего тона» гласит: «Старайся не наскучить гостю».

— Я далек от того, чтобы скучать.

— Расскажите мне о себе. Что вас интересует? Есть ли у вас хобби?

— Кроме своего основного занятия, которое вам известно, я увлекаюсь проигрывателем. У меня целая коллекция пластинок.

— Расскажите мне о них!

— Возможно, я своего рода патефонный наркоман, но, по крайней мере, отдаю себе отчет в этой преступной слабости. Я люблю слушать музыку.

И я принялся нести всякую чушь. О своем драгоценном проигрывателе и пластинках. Это заняло минут двадцать, не более.

— Все это очень интересно, — вздохнула Натали. — Я бы хотела как-нибудь послушать ваши чудесные пластинки.

— За чем же дело стало? Загляните как-нибудь в мою конуру. Я буду рад. И вам, и вашему мужу.

— Зачем вы опять вспомнили об этой кислятине? — огорчилась Натали.

— Я полагал, что обычно приглашение формулируют именно таким образом.

— А разве я похожа на обычную женщину, Эл?

— Думаю, нет.

Она долго смотрела на меня, потом медленным взглядом обвела комнату. В ее глазах бушевало зеленое пламя, аккуратный носик слегка сморщился.

— Фу, какой отвратительный сарай! — Она презрительно скривила губы. — Вы не находите, что эта комната напоминает сараи?

— Сарай? Возможно. Но очень дорогой сарай.

— Он слишком велик для двоих, — решительно объявила Натали. — Наверху находятся мои апартаменты. Когда строился этот дом, я решила, что должна позаботиться о своих удобствах. В конце концов, ведь это я плачу за этот проклятый дом. В моих комнатах особая атмосфера, интимная, вам там понравится, Эл.

Натали направилась к выходу из гостиной, под аркой она остановилась и взглянула на меня:

— У меня там имеется свой собственный бар. Нам потребуется только лед. Захватите ведерко, Эл. Вы меня легко найдете. Поднимитесь по лестнице, повернете направо, вторая дверь налево.

Она исчезла, оставив меня бороться с правилами приличия. Борьба продолжалась не более пяти секунд. Победил я.

Я обошел стойку бара, достал лед из холодильника и высыпал его в ведерко. Поднявшись по лестнице, я повернул направо и постучал во вторую дверь слева.

— Входите, Эл! — послышался бархатный голос Натали.

Это оказалась еще одна гостиная. Три кресла и две кушетки. Обстановка как во французском фильме, содержание которого превращает цензуру в устаревшее понятие.

За гостиной находилась спальня, дверь в которую была широко открыта. Я мог видеть часть кровати и огромное зеркало во всю стену. А в зеркале я видел отражение Натали. Без платья. Она была лишь в черных кружевных трусиках и лифчике. Длинные, стройные ноги; крепкие, упругие груди.

Кусочки льда в ведерке застучали, как костяшки кастаньет. Натали подхватила с кровати пеньюар и набросила на плечи.

Я внимательно следил за тем, как она застегивает свой наряд. Когда она застегнула последнюю пуговицу, я поставил поднос на стол и повалился в ближайшее кресло.

В комнату вплыла Натали и улыбнулась.

— Надеюсь, вы уже позаботились о выпивке, — сказала она. — Только не говорите, что вы устали.

— Заурядное нервное перенапряжение, — отозвался я.

— Надеюсь, вы не возражаете против моего туалета?

Я подумала, что так будет удобнее.

— Может, это и удобно для вас, в моем же случае это верное средство для повышения кровяного давления.

— Лучшее лекарство против этого недуга — алкоголь! — объявила Натали.

Она уселась на кушетку и закинула ногу на ногу, тщательно расправив пеньюар. Правда, это мало помогло. Наряд был совсем прозрачный. Округлости, отчетливо проступавшие под призрачной тканью, бросали мне вызов. И уклоняться у меня не было ни малейшего желания.

Я подошел к маленькому бару, наполнил бокалы и отнес коктейли к кушетке. Натали взяла из моих рук стакан и замурлыкала от удовольствия.

— Вы не находите, что здесь атмосфера гораздо приятнее, чем внизу, Эл?

— Гораздо приятнее, — с готовностью подтвердил я. — Вы очень мило выглядите в этом прелестном пеньюаре.

— Я знаю, что вы наблюдали за мной в зеркало.

Если бы вы этого не сделали, значит, я напрасно старалась.

— Нет, не напрасно. Я все видел.

— Вы знаете, что я о вас думаю, Эл? Вы всегда берете от жизни то, что хотите.

— Да, если это доступно, — согласился я.

— И вот в этом-то беда Лоуренса. Он слишком бесхарактерный. Он позволяет мне помыкать им. Никого так не презирают женщины, как мужчину, который позволяет им взять над собой власть. Но Лоуренс не в силах отказаться от моих денег. Он ненавидит себя за эту слабость, а заодно и меня. — Натали допила виски и печально посмотрела на дно бокала. — Рано или поздно, но я все-таки накрою его с одной из этих блеклых дешевок. Когда это произойдет, я так быстро опущу занавес, что Лоуренс Куль не успеет и сообразить, откуда нанесли ему удар.

— Развод?

— Конечно! — кивнула она. — Он не получит от меня ни цента. Кроме того, почему я должна хранить верность человеку, который никогда не был верен мне?

— Ваш вопрос является одновременно и ответом.

Она рассмеялась:

— Вы мой идеал мужчины, Эл! Вы мне нравитесь.

Очень нравитесь. Вероятно, вы уже догадались об этом?

— Кажется, да.

Она неторопливо принялась расстегивать пеньюар.

Когда последняя пуговица была расстегнута, пеньюар упал с округлых плеч.

У нее было удивительно красивое тело с гладкой бронзовой кожей. Я взглянул на обтянутые черным нейлоном бедра и медленно встал.

— Испугались, Эл? — прошептала она.

— Испугался? Я просто ищу выключатель.

Натали Куль томно откинулась на кушетку, стянула лифчик, обнажив великолепную грудь с розовыми сосками, и тихо рассмеялась. Она смеялась все то время, пока я искал выключатель. Под аккомпанемент низкого, призывного смеха я на ощупь подобрался к кушетке.

После этого я проделал то, что положено проделывать в подобных случаях, и смех стих.

Глава 6

Аннабел подняла голову при моем появлении. Коробка со скрепками, которую она держала в руках, с грохотом упала на пол.

Я схватился руками за голову — она просто раскалывалась — и с упреком взглянул на Аннабел.

— Вы бы уж лучше привели с собой духовой оркестр.

Вот было бы шуму-то.

— Похоже, у нашего бравого лейтенанта выдалась бурная ночка?

— Не ночка, а вечер, — блаженно улыбнулся я, вспомнив Натали. — Но этот вечер стоит целой ночи.

— Кто бы это ни был, но мне искренне жаль бедняжку. Она, вероятно, поверила вам?

— Конечно! — согласился я. — И я постарался доказать ей, что она доверилась мне не напрасно.

— О, только избавьте меня от скабрезных подробностей.

— Кое-какие подробности, конечно, имели место, — признался я, — но отнюдь не скабрезные.

Пальчики Аннабел заняли первую линию обороны, то есть легли на клавиатуру пишущей машинки. Я не удержался, чтобы не поддразнить ее.